Бесики - Страница 193

193

— Это, наверное, был Зосим, — пропищал необыкновенно тонким голосом маленький бодбийский митрополит Иоанн и переложил посох из левой руки в правую. Он был вдвое ниже своего посоха и напоминал в своём кресле сову, усевшуюся под деревом. — Давно пора расстричь этого нечестивца!

— Никозская епархия занимается перепиской греховных книг, — продолжал католикос. — Мне доставили одну такую книгу, переписанную неким иноком Тадеозом. Чего только вы не найдёте в этой книжке! Греховные стихи изгнанного из дворца ашуга Саят-Новы, пустую и непристойную беседу двух вельмож, так же написанную стихами, и ещё бессчётное количество непристойных историй…

— Инок Тадеоз? — удивился пикозский епископ Афанасий. — Ваше святейшество, вы, наверное, говорите о Давиде Амилахвари. Это он, постригшись в монахи, принял имя Тадеоза. Но что мне с ним делать? Посмею ли я упрекнуть отпрыска блистательного княжеского рода?..

— Церковь господа нашего Иисуса Христа не знает различия между князем и крестьянином! Архиепископ руставский, должно быть, почитает за честь переписку греховной книги Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»…

— Я никогда и не помышлял о том, чтобы её переписывать, ваше святейшество! — воскликнул дрожащим голосом тощий архиепископ Стефан.

— Не ты, но твои священники. Пусть никто не думает, что эта книга, принятая во дворцах вельмож и царей, не приносит людям вреда! Всё то зло, которое творится на земле, порождено ею. Девушки и юноши, подражая Нестан и Тариэлю, влюбляются и пишут друг другу любовные послания. Чтобы быть красивыми, как Нестан, женщины красят себе лицо, мажут брови и ресницы сажей, срезают волосы у мёртвых и вплетают их в свои косы, чтобы они доставали до пят. Замужние женщины, презрев святость брака, добиваются любви женатых мужчин, вдовы бегают за юношами. ещё немного, и вся страна превратится в дом терпимости. Вред, который приносит нам эта книга, так велик, что мы решили собрать и предать огню все имеющиеся в Грузии списки с неё и с других, ей подобных книг. Взамен мы должны распространить книги, проповедующие святые истины христианского учения.

Арсений тбилисский сжал свою бороду в горсти, точно выжимая из неё воду, и сказал, обращаясь к католикосу:

— Греховные книги мы соберём и сожжём — это дело лёгкое. Но как нам быть с придворным поэтом, который что ни день сочиняет новые стихи и распространяет их по всему городу? Был случай, что даже в церкви какие-то подвыпившие люди вздумали петь его стихи!

— Кого вы имеете в виду?

— Сына попа Захарии — Бесики…

Католикос несколько мгновений смотрел на митрополита в упор, но ничего не ответил. Потом, окинув взглядом собрание, он продолжал прерванную речь.

Совещание «святых отцов» затягивалось. Правда, вопрос о книгах на словах был разрешён: пастыри душ обязались всемерно распространять книги духовного содержания, во множестве накопившиеся в патриаршей типографии. Но тут же священники в свою очередь стали жаловаться католикосу на свои нужды и затруднения. Церкви были разорены, во многих храмах не имелось не только книг, но даже образов, не говоря уже о дарохранительнице. Священники не имели облачения, от обнищавших прихожан не поступало никакого дохода, и пастыри, чтобы спастись от голода, часто должны были своими руками возделывать взятые в аренду маленькие участки земли. Многих священников трудно было отличить от крестьян. Что же удивительного, если какой-нибудь священник, под давлением нужды, переписывал развлекательную книгу для продажи, чтобы выручить за неё несколько грошей и тем поддержать свою семью?

Антоний терпеливо выслушал все эти жалобы и уже собрался отвечать на них, когда вошедший послушник объявил о приезде государя.

Пастыри поднялись с мест и почтительно приветствовали царя. Ираклий подошёл под благословение к каждому из преосвященных и занял место рядом с католикосом. Епископ бодбийский осведомился у государя о здоровье членов его семьи. Вслед за ним вступил в разговор епископ цилканский, а потом и другие. Во время этой беседы Ираклий обратился к Антонию, рассказав ему о просьбе армянского епископа так, как будто случайно вспомнил о ней, и попросил совета, как поступить.

Антоний недовольно поморщился. Он никак не мог советовать царю отклонить просьбу армянского епископа. Отец Бесики, Захария, обвинял его когда-то именно в том, что он склонен к католичеству; взять под защиту католических миссионеров перед собранием грузинского духовенства значило бы дать повод к новым подобным же обвинениям. Но, вместе с тем, Антонию не хотелось и поддерживать просьбу армянского епископа; участившиеся случаи перехода грузин в грегорианство давно тревожили его. Изгнание католиков из Грузии устранило бы значительную силу, противодействующую армянскому духовенству, и привело бы к грегорианству немало православных грузин, особенно из числа укрывшихся в городе крестьянских детей, подмастерьев и всех тех, кто стремился к торговой профессии.

— Господи, вошли язычники во владение твоё и осквернили святой храм твой! — Антоний перекрестился и опустил голову. После довольно долгого молчания он спокойно, но сурово обратился к Ираклию: — Я понимаю, в сколь тяжком положении находится страна, знаю и то, что нельзя восстановить её, если царская казна пуста, но решать духовные дела, сообразуясь с доводами корысти, считаю недостойным. Эчмиадзинский патриарх без конца рассылает свои послания для прочтения в церквах, чтобы восстановить свою паству против католиков; он запрещает армянам даже обмениваться приветствием с католиками. Почему армянский патриарх так ополчился на католиков?

193