Бесики - Страница 18

Генерал старался не вспоминать о причинах такой немилости. Вот и теперь: как будто государыня дала ему важное поручение — поднять Грузию против турок, а всё-таки нет ему ни прежней славы, ни почестей, и даже какой-то грузинский царёк позволяет себе держаться с ним на равной ноге.

«Что же нужно сделать, чтобы вернуть себе прежнее положение при дворе и даже более высокое, чем было?» Генерал не раз об этом думал.

«А что, если, под видом войны с турками, захватить Грузию, стать в ней царским наместником и положить к ногам Екатерины ключи от Тбилиси, как когда-то положил ключи от Берлина? Правда, царица таких указании ему не давала, но надо уметь читать тайные мысли, — кто же откажется от такого подарка и не вознаградит по заслугам того, кто догадался его сделать?.. Замысел заманчивый, но опасный. А вдруг — неудача? Нелегко иметь дело с таким талантливым человеком, как Ираклий. Он отличный воин и искусный дипломат. Прежде всего надо убрать его со своей дороги. Но как это сделать, сохраняя позиции его союзника в борьбе с турками?»

И тут генерала осенила блестящая мысль: а что, если натравить их друг на друга — грузин и турок, а самому, под каким-либо предлогом, остаться в стороне. Пусть их истребляют друг друга. Тем легче будет для него, Тотлебена, сразу убить двух зайцев: ослабить позицию турок и захватить Картли и Кахетию после неизбежной гибели Ираклия, которому, конечно, не устоять одному с его ничтожным отрядом против огромного турецко-лезгинскою войска.

Тотлебен потёр от удовольствия свои красные волосатые руки.

Он ни минуты не сомневался в том, что турки легко уничтожат отряд Ираклия, он знал по своему собственному опыту, обретённому при штурме крепости Шорапан, как хорошо умеют драться эти азиаты.

Воспоминание об имеретинской экспедиции всякий раз приводило Тотлебена в дурное расположение. С левой ноги вступил он в Грузию. Он надеялся запугать азиатов своим хорошо оснащённым регулярным войском. Для этого, ему казалось, было достаточно и пятисот человек, с которыми к концу лета 1769 года он прошёл Дарьял, чтобы затем через Сурами перебраться в Имеретию, к царю Соломону. С большим трудом перетащил он с помощью двухсот грузин разобранные по частям трёхфунтовые пушки у села Степанцминда и, минуя перевал, разбил лагерь на поляне Адосминдори. Тут его нагнал назначенный послом ко двору Ираклия Антон Романович Моуравов. По его совету, Тотлебен послал нарочного к Ираклию с просьбой о разрешении пройти через его владения. Вместе с тем он сообщал о необходимости повидаться с царём по важному делу.

Ираклий не замедлил ответить, что выезжает навстречу.

Тотлебен ликовал: прославленный на всём Востоке царь сам ехал его встречать. Тотлебен подробно разработал церемониал встречи и несколько раз его повторил. Он хотел этим церемониалом и пышностью своей персоны показать Ираклию всю мощь Российской империи. Пусть поймёт этот царёк, с кем имеет дело.

Двадцать девятого августа к Тотлебену явился царский камергер и сообщил, что Ираклий разбил лагерь у селения Хода и просит генерала пожаловать к нему.

Тотлебен поморщился: как это так — «пожаловать к нему»? Но он вынужден был послушаться совета Моуравова и с внушительной свитой отправиться в лагерь Ираклия. Тут его встретил царский сардар в сопровождении десятка вельмож. Сардар пригласил генерала в поставленную специально для него палатку, которая была порядочно отдалена от царского лагеря, и просил отдохнуть, обещая сообщить, когда царь пожелает его принять.

С Тотлебена слетела вся спесь. Раскинувшийся перед его глазами царский лагерь поразил его своей пышностью. На поле стояло несколько десятков нарядных палаток. Среди них выделялась своим убранством шестиугольная палатка царя. Над каждым углом и над её верхом высились штандарты, а расшитое золотом полотно палатки ослепительно блистало на солнце.

Весь лагерь был окружён спешившимися воинами, которые стояли, как изваянья, держа в поводу лошадей.

У входа в царскую палатку были выстроены в две шеренги царские пажи.

Через полчаса в палатку Тотлебена явились царские слуги. Они принесли медный таз, кувшин с водой, мыло и полотенце и предложили Тотлебену умыться после дороги.

Потом пришёл царский церемониймейстер и пригласил Тотлебена к царю.

Генерал, в сопровождении Моуравова, пешком направился к царской палатке. Посредине пути его встретили шесть вельмож с изукрашенными тростями и, низко поклонившись, пошли впереди гостей, указывая дорогу. У царской палатки провожатые отошли, и гости, пройдя сквозь шеренгу склонивших головы пажей, приветствовали вышедших к ним навстречу царевичей Георгия и Левана. У самого входа их встретил католикос и, приняв от него благословение, они вошли в палатку.

Ираклий обнял Тотлебена, расцеловал и с восточной учтивостью сказал:

— Слава всевышнему, что вижу в моей стране такого прославленного воина, присланного на защиту христианских земель всемилостивейшей императрицей.

Потом, взяв его за руку, подвёл к поставленному вместо кресла покрытому ковром сундуку. Это была единственная мебель в палатке, устланной драгоценными коврами.

Тотлебен отказался от этого сиденья и устроился на ковре по-восточному, поджав ноги. Его примеру последовали царь, католикос и царевичи. Моуравов поместился рядом с генералом.

Царь попросил Тотлебена посвятить его в то важное дело, о котором писал ему в Тбилиси, и когда генерал открыл Ираклию, что цель прихода русских в Грузию — искоренение турецкого владычества, — царь пришёл в восторг.