Бесики - Страница 75

— Разве не лучше для вашего величества, как и для меня, чтобы я как можно скорее попал в Стамбул? — спросил ага Ибреим. — По-моему, лучше начать переговоры до того, как турки снова нападут на нас.

— Нет, торопиться не следует. Надо дать им забыть про поражение, иначе они близко тебя не подпустят. А выступить снова против нас они до осени не сумеют, да и осенью соберутся только в том случае, если у них хорошо пойдут дела на Балканах. А это зависит от русского фельдмаршала графа Румянцева, который сильно их теснит.

— Значит, ваше величество, вы советуете мне ехать через Исфагань?

— Так будет лучше. Слыхал пословицу: лучше выбрать долгий путь, да домой приехать с миром. К тому же, разве шёлк нельзя продать в Исфагани или в Ширазе?

— О государь, — улыбнулся ага Ибреим, — в Исфатани я не получу за него и третьей части того, что дадут в Лионе.

— Но ведь сколько ты должен заплатить одних пошлин, проезжая через всё это множество стран?

— Ничего не поделаешь, государь! Таково дело купца. Нужно выдержать всё — и пошлины, и разбойников, и пиратов. Вы сражаетесь, а мы торгуем — одно стоит другого.

— Значит, так, мой Ибреим. Когда будешь готов к путешествию, побеседуем ещё раз. Я со своей стороны подготовлю посольство, назначу посла и — с богом в путь. Завтра прошу тебя быть на свадьбе дочери моей — Тамары.

— Завтра? — удивился ага Ибреим. — Разве свадьбу отложили на завтрашний день?

— Постой, постой, — ударил себя по лбу Ираклий. — Какой сегодня день? Первое мая? Господи помилуй, я так ушёл в дела, что забыл обо всём на свете и зятя моего услал с поручением. Который час? — Он посмотрел на большие степные часы. — Скоро восемь! Спасибо тебе, что напомнил. Эй, эджиб!..

В дверях появился Соломон Леонидзе и застыл на пороге в ожидании. Ага Ибреим попрощался с царём. Ираклий велел Соломону позвать к нему эджиба и слуг и осведомился, всё ли подготовлено для свадебной церемонии.

— Всё готово, государь! — ответил Соломон.

— Где Давид?

— Не знаю, ваше величество. Они ушли куда-то вместе с царевичем Леваном и взяли с собой русских офицеров.

— А, знаю! Ради бога, ступай немедленно за ним и скажи ему, пусть он бросает все дела и спешит сюда вместе со своей свадебной свитой. Если его ещё нет дома, то найдёшь его за Авлабаром, в поле, где разбило лагерь русское войско. Пригласи на свадьбу русских офицеров, а для солдат прикажи дворецкому зарезать десять быков. Угостите их на славу. Не будем мешкать, поторопись.

Соломон ушёл, Ираклий засуетился. Он снял с себя халат и туфли, надел парадный, шитый золотом камзол и синие сафьяновые сапоги на высоких каблуках и направился к палатам царицы. Эджиба, встреченного в галерее, он послал с приказанием, чтобы осветили город факелами и зазвонили во все колокола в знак начала свадебных торжеств.

Весь дворец сразу ожил и засуетился. Многие уже начали было сомневаться в том, что свадьба состоится. Теперь все облегчённо вздохнули. Слуги зажгли в дворцовых залах лампы и свечи. Празднично убранные залы дворца наполнились придворными дамами и знатными вельможами в богатых одеждах. В пиршественном зале раздались звуки музыки. Около десяти часов на площади перед дворцом раздался пистолетный выстрел.

— Жених едет! — крикнул «вестник радости».

Гогия Фатрели протянул ему чашу, наполненную атенским вином. Вестник осушил её и, как того требовал обычай, попытался завладеть ею. Но. кажется, легче было похитить самого Гогию Фатрели, чем отнять у него чашу.

Скоро появился и жених со своей свитой. Гудение зурны, глухие звуки бубна, пистолетные выстрелы смешались в общий праздничный шум.

Жениха встретила посажёная мать, которая заключила его в свои объятия, а потом повела во французский зал, где его ожидала невеста, одетая во всё белое, с фатой, опущенной на лицо.

Всё как будто наладилось, церемония шла по правилам, залы были полны гостей, всюду царили веселье и радость. Но вскоре произошла новая досадная заминка.

Царь должен был благословить жениха и невесту, соединив их руки.

Между тем он запаздывал с выходом.

По обычаю, в эти минуты невеста и все остальные дамы должны были сидеть неподвижно, затаив дыхание, так, чтобы даже не пошевелить серьгой. Именно такая торжественная тишина царила в зале, когда Анна ввела Давида и посадила его рядом с невестой. Никто не повернул головы, но все взгляды обратились к дверям, через которые должен был войти Ираклий. Царь всё не появлялся, ожидание становилось томительным, но никто не смел не только вымолвить слова, но даже переменить положение. Сама царица Дареджан сидела в застывшей позе рядом с Тамарой и терпеливо ждала, устремив взгляд на дверь. Лишь когда ожидание стало уже нестерпимым, она подала чуть заметный знак дворецкому, чтобы тот пошёл за Ираклием.

Ираклия задержал гонец, который прискакал из Мухрани с тревожными вестями. Тотлебен напал на Душети, разгромил дворец арагвского эристави и забрал из крепости все пушки. После этого он послал в Мухрани отряд, который ограбил Цилканский храм. Всё, что там было ценного — золотые и серебряные образа, подсвечники и даже дарохранительницу, — солдаты унесли с собой.

Арагвский эристави бежал в Тианети и оттуда обратился к царю с просьбой разрешить ему собрать войско и явиться в Тбилиси. Ираклию становилось ясно, что ждать больше нельзя. Нужно было действовать быстро и решительно. Ободрённый успехом своих дерзких действий, Тотлебен мог неожиданно напасть на Тбилиси, и тогда было бы поздно помочь беде.