Бесики - Страница 66

Письмо произвело большое впечатление на Ираклия и на мдиванбегов. Последние удовлетворённо улыбнулись и переглянулись между собой.

— Клянусь головой, — воскликнул Кайхосро Авалишвили, — само небо посылает нам на помощь этого человека!

— Это который Ратиев? — спросил Иоанн. — Не тот ли, который сопровождал в прошлом году генерала на поле битвы у Адо?

— Тот самый, — ответил Моуравов.

— Я думаю, нам не следует мешкать, ваше величество, — сказал Кайхосро. — Нужно немедленно послать Ратиеву письмо с просьбой прибыть сюда. Затем мы попросим Моуравова заманить Тотлебена в Тбилиси, а приговор вынесем ему сами.

Мдиванбег Рамаз незаметно для других толкнул в колено Кайхосро и взглядом показал ему, чтобы он остановился. Кайхосро понял, что не следовало так откровенно выбалтывать свои тайные мысли, и попытался исправить ошибку.

— Я отнюдь не говорю, что генерал Тотлебен подвергнется с нашей стороны какому-либо недостойному обращению, хотя, если правду сказать, он достоин наихудшего. Пусть он не вредит нам, а там бог с ним! Что же касается Ратиева, лишь бы он сюда прибыл, а остальное я беру на себя.

— Уж не хочешь ли породниться с ним? — с улыбкой спросил Ираклий Кайхосро и обратился к Моуравову. — Ратиеву я сам пошлю письмо, а Тотлебену вы отпишите обстоятельно обо всём. Опишите подробно, что с нами было у Аспиндзы. Пусть он знает, что ничего не добьётся своим вероломством и повредить нам не сможет. Напишите также, что мы благополучно вернулись в Тбилиси и отпустили всё наше войско, за исключением кахетинцев (нужно написать правду, иначе он может испугаться и не явится к нам). Напишите ещё, что мы намеревались продолжать военные действия, но сочли нужным вернуться, чтобы запастись провиантом и всеми необходимыми припасами. Не зная в точности местопребывания графа, мы предложили Ратиеву явиться сюда и просим также графа пожаловать к нам и разбить лагерь поблизости от Тбилиси; что касается провианта или каких-либо иных припасов, в которых у графа будет нужда, мы предоставим ему всё в изобилии. Напишите ему, чтобы он не останавливался в Мухрани, так как место это во всех отношениях неудобное, а прямо пожаловал к нам.

— Завтра же пошлю письмо, ваше высочество. Копию письма представлю вам.

— Итак, мой Антон, потрудимся ещё раз для блага нашей родины. Напишите и Панину.

— Когда вы собираетесь, ваше высочество, послать в Петербург пленных и знамёна, захваченные при Аспиндзе?

— Завтра.

— Письма у меня уже готовы. Только письмо к её величеству императрице ещё не написано. Если вы разрешите, — Моуравов поднялся с места, — я пойду к себе, чтобы сегодня же вечером дописать всё, что осталось незаконченным.

— Хорошо. Но помни, что я жду тебя сегодня к ужину со всеми твоими подчинёнными.

— Я осыпан вашими милостями, государь!

Моуравов попрощался с Ираклием и вышел. Поднялись с мест и мдиванбеги. Ираклий встал и подошёл к окну.

— Небо ясное, и в ближайшие дни установится хорошая погода, — сказал он, отвернулся от окна и позвонил в колокольчик.

В зал вошёл правитель дворца.

— Где сейчас секретари? — спросил Ираклий.

— Здесь, государь. Прикажете позвать их?

— Пусть придут! — Царь обернулся к мдиванбегам: — Я надеюсь, что мы успешно поведём наши дела. Даст бог, нам удастся от души повеселиться на свадьбе Давида и Тамары.

— Пусть падут все ваши заботы на мою голову, государь! — воскликнул Иоанн. — Где же нам повеселиться, как не на свадьбе царевны?

В зал вошли Соломон и Бесики; они низко склонились перед царём.

— Идите сюда, дети мои, садитесь поближе ко мне. Нам нужно немного поработать. Господа мдиванбеги, я вас больше не задерживаю. Во дворце вас ждёт Тамара. Поднимитесь наверх, а я скоро присоединюсь к вам.

Мдиванбеги вышли из зала совета. Соломон и Бесики очинили гусиные перья, положили перед собой чистые листы бумаги и приготовились писать.

— Вы не огорчены, что я оторвал вас от весёлого времяпрепровождения? — улыбнулся юношам Ираклий.

— Нет, государь, что вы! — одновременно ответили оба секретаря.

— О, я прекрасно знаю, — глаза Ираклия лукаво улыбались, — что молодым людям более по сердцу общество красавиц… Но ничего, успеется и это!

Соломон осмелел, увидев улыбку на лице Ираклия.

— Дамы затеяли игру в азбуку, и Бесики ответил стихами на все буквы алфавита.

— Ни разу не осёкся?

— Нет. Напоследок сама царица приказала ему ответить на букву «ы».

— Ну и что, ты не потерялся? — Ираклий взглянул на Бесики с улыбкой.

— Ответил, как сумел, ваше величество.

— Из чего же у тебя были лук и стрела? На эту букву не сыщешь названия дерева.

— Пришлось немного схитрить, ваше величество.

— Схитрить? Ну-ка, скажи и мне свои стихи!

Бесики повторил стихи, которыми он ответил на вопрос царицы. Ираклий от души расхохотался.

— Ха-ха-ха! Это ты хорошо придумал. Запиши все свои ответы, мы прочтём их ещё раз. Поэтический дар — большое счастье! Отец мой немало потрудился и написал множество стихов, но его стихам не хватало прелести и силы. Ни один подражатель Руставели не смог подняться до его высоты… Но оставим это и перейдём к делу. Нам нужно написать несколько писем и притом не засиживаться слишком поздно. Первое письмо будешь писать ты, Бесики.

Бесики приготовился писать. Ираклий стал медленно, тихим голосом диктовать письмо. Глаза его следили за движением пера Бесики.

— «Двадцать восьмого апреля тысяча семьсот семидесятого года, — Ираклий задержался на мгновение, взглянул на написанное и, откинувшись на спинку кресла, продолжал: — Его благородию князю Ратиеву шлю привет и наилучшие пожелания. О ваших делах сообщил нам в подробностях господин Моуравов, коему мы верим совершенно. Мы всячески старались угодить генералу, но усилия наши были напрасны. Он желает нам только зла и всеми силами стремится вредить нам. В Ацкури он вероломно покинул нас, а теперь поставил в наших крепостях свои войска, ни в чём нас не спрашивается, и я не постигаю его намерений. С какой целью прибыл он сюда — для того, чтобы воевать с турками, или для того, чтобы низвергнуть нас? Прошу вас по получении этого письма немедленно выступить со всем вашим войском и прибыть без промедления в Тбилиси. Сим окажете вы всей нашей стране благодеяние. О провианте для войска не беспокойтесь. Обо всех же делах подробно переговорим по вашем приезде. Если вы согласны потрудиться для блага Грузии, выступайте немедленно, иначе будет поздно…»