Бесики - Страница 21

На дворе было ещё темно, хотя звёзды уже погасли и на востоке небо стало стеклянно прозрачным. Тянуло холодом, и мальчик, задрожав, запрыгал на месте, чтобы согреться. В деревне, о существовании которой можно было узнать только по поднимающимся из-под земли дымкам, слышался лай собак, пение петухов и голоса соседей.

По отдалённому топоту мальчик догадался, где находился пригнанный табун, и бегом направился туда. Он быстро разыскал отцовского буланого коня, который, узнав мальчика, дохнул на него тёплой струёй воздуха и заржал. Мальчик, схватившись за гриву лошади, проворно вскочил на коня и прискакал домой. Отец уже дожидался с седлом в руках. Пока Дугаба седлал коня, Вано принёс в корытце овса и начал с руки кормить лошадь. Отец, смеясь, сказал сыну:

— Поставь на землю, сам дотянется.

Но мальчик продолжал держать корыто в руках, пока лошадь не съела весь овёс и не стала искать губами зёрнышки на дне корыта.

Вскоре Дугаба услышал зов сотского начальника и, прикрепив хурджины к луке седла, поочерёдно расцеловал домочадцев. Перекинув через плечо поданное ему в последнюю минуту ружьё, он вскочил в седло и направился к церковной площади, где обычно собирались ополченцы во время походов. На площади уже толпились все участники похода и провожающие — старики и детвора Сельский священник в облачении и с кропилом в руках благословлял воинов, брызгая на них освящённой водой из чеканной с ушками бронзовой чаши. Старики тоже благословляли воинов и, воздевая руки к небу, молили бога о даровании победы.

Сотский начальник весело окликнул Дугабу и полушутя, полусерьёзно сказал ему:

— Ты что так поздно? Заважничал, что ли? Разве не знаешь, что царский любимец должен являться первым?

— В бою нужно быть первым, а сейчас не беда, если человек немного опоздает, — ответил Дугаба.

К Дугабе подошла пожилая женщина и, поправив на голове платок, обратилась к нему:

— Да благословит тебя бог и дарует тебе победу, Дугаба.

— Спасибо, кума.

— У меня к тебе просьба, родной. Моего малыша вручаю тебе, — сказала женщина и указала на юношу, который стоял немного поодаль от неё, держа за повод свою лошадь, — ты же знаешь, он один у меня остался, последний. Ему только что минуло шестнадцать лет, совсем неопытен и впервые участвует в походе. Погляди за ним, родной, да дарует господь жизнь твоим детям. Ты старый опытный вояка, и, если он будет рядом с тобой, у меня на сердце будет спокойно.

— Подойди, малыш! — крикнул Дугаба юноше, и тот, улыбаясь, не спеша подошёл к нему, ведя за собой лошадь. — Ты разве впервые в походе?

— Э… не слушайте, — смеясь, сказал парень. — Что я — ребёнок, что ли?.. Подумаешь, в бой иду… Мои предки ходили, отец ходил…

— Всему учиться надо, — сказал Дугаба, сведя грозно брови. — Она о тебе умно заботится, а ты, глупец, обижаешься. Будешь всё время рядом со мной находиться, я тебя многому научу, спасибо скажешь. Не бойся, мать, — обернулся Дугаба к соседке, — буду следить, как за своим сыном. Вернёмся — вместе радоваться будем, не вернёмся — молитвами нас помянешь. Ну, пошли!

Всадники, построившись попарно, выступили из села. Дугаба очутился рядом с одним из стариков, который когда-то учил его искусству сражения.

— Здравствуй, Гела! — окликнул его Дугаба. — Тебе пора бы и отдыхать, ведь за семьдесят перевалило.

— Ну и что же, — весело ответил Гела, — ещё четверых таких, как ты, свяжу! Э-эх, мне, и правда, пора бы отдохнуть, — заговорил старик и стал серьёзным: — раньше, бывало, от зари до зари пашу ли, жну иль на покосе стою, на ногах работаю, не уставал, а сейчас уже усталость чувствую, без отдыха уже не могу работать…

— Ну и сидел бы дома.

— Не могу. Хочу на русских посмотреть, с ними вместе повоевать. Быть может, больше мне не суждено в походы ходить. Я с царём Ираклием во всех походах бывал. Да что говорить, ты ведь сам всё время со мной был рядом. Сколько горя и тяжёлых дней мы с тобой видели! И всегда, во всех сражениях, меня мучила одна мысль: почему мы всё время воюем одни, почему у нас нет такого соседа, который стоял бы рядом с нами и помогал бы нам разить противника? Тяжело нам одним-то. Врагов у нас много, со всех сторон напирают: и турки, и лезгины, и персы. Разоряют народ, жгут деревни, в плен уводят, потом продают в рабство. Тяжело нам без помощи русских.

— Не ты один, все мы так думаем, — перебил его Дугаба.

— Сколько уже лет шёл у нас разговор о русских, о дружбе с ними, и вот, наконец-то, слава всевышнему, дождался я — русское войско идёт вместе с нами на турок. Как же мог бы я сидеть дома и не видеть русское войско, о котором рассказывают чудеса? Нет, родной, не мог я сидеть дома.

Было уже около полудня, когда отряд, соединившись с несколькими отрядами из других сел, подошёл к городу Тбилиси и стал лагерем на ристалище за городской стеной.

В полдень, когда через Татарский майдан провели арестованных Тахсим-бека и Фехти-бека, по городу разнеслась весть, что царь идёт в поход. Сейчас же устбаши — староста ремесленников, через моурава передал Ираклию, что он может рассчитывать на тысячу человек от их сословия.

Ираклия это сообщение очень обрадовало. Он приказал корчибашу выдать добровольцам оружие из арсенала. ещё со времён Теймураза добровольцы из ремесленников носили во время походов чёрные чохи — отсюда и пошло их прозвище «карачохели».

На пиру царю сообщили и другую радостную весть. Из Телави прибыл скороход царевича Георгия и сообщил, что тысяча воинов отправлена в Сигнахи, а сам царевич с двумя с половиной тысячами всадников выехал в Тбилиси и уже находится за Уджарме.