Бесики - Страница 178

178

— Госпожа…

Анико взмахнула рукой и ударила кинжалом плашмя по щеке Росто. Тот дёрнул головой от боли, но она ударила его ещё раз, по другой щеке.

— Госпожа, — упал на колени Росто, — убей меня, если хочешь…

— Ты всё своё? Вот тебе, вот тебе, — и Анико изо всех сил била слугу кинжалом, но притом так ловко, что даже не оцарапала его. Дрожа от гнева, наносила она удары и приговаривала — Если ты боишься бога, почему ты допустил, чтобы я вышла замуж за слабоумного?

Устав бить свою терпеливую жертву, она отбросила в сторону кинжал и в изнеможении, еле переводя дыхание, упала на тахту.

Росто продолжал стоять на коленях около дверей, закрыв голову руками.

— Госпожа… — прохрипел он, — лучше убей меня сейчас, не то я возьму на душу тяжёлый грех и убью соблазнителя.

— Хватит с тебя и того греха, который ты совершил, когда обрёк меня на несчастную судьбу. Убирайся отсюда!

— Госпожа, не толкай меня на злое дело, смилостивься!

— Всё равно, нам с тобой обоим не миновать ада, так не отравляй же напрасно ни мне, ни себе земного существования. Убирайся отсюда, и чтобы это больше не повторялось!

Росто тяжело поднялся и, сутулясь, неловко, как медведь, поплёлся из комнаты.

Леван убедил царя не откладывать призыва в войска, а сразу приступить к набору. Списки были уже составлены, оставалось только отдать распоряжение. На следующий день после приезда Левана по всей Грузии разослали гонцов для обнародования царского указа и списка лиц, призываемых в первую очередь.

Горные жители — мохевцы, тушины, пшавы и хевсуры — были освобождены от службы в постоянном войске, так как они, по существу, и без того несли военную службу, охраняя северо-восточные границы страны.

После обнародования указа в пункты, назначенные для сбора, стали прибывать люди, и к первому сентября все призванные были уже на своих местах.

Первого сентября во Мцхете справляли престольный праздник, так называемый «Мцхетоба». Со всех концов Грузии народ начал собираться ещё накануне. Из ближайших деревень двигались большие арбы, крытые коврами, на которых восседали наряженные женщины. Мужчины шли пешими или ехали на конях, вооружённые большими кремнёвками и длинными кинжалами. Паломники шли большими группами на случай столкновения с рыскающими по стране разбойничьими шайками лезгин. Из горных районов прибыли нарядно одетые в пёстрые одежды мохевцы, пшавы и хевсуры. Все они — как мужчины, так и женщины — ехали верхом.

Вечером накануне праздника вся окрестность Мцхеты кишела народом. Горели костры, у выпряженных арб суетились женщины. Мужчины большей частью сидели в кругу и вели оживлённую беседу. Там и сям расхаживали продавцы товаров, приехавшие из Тбилиси. Тут были евреи-коробейники, которые продавали ткани, иголки, ножницы, гребёнки, зеркальца и разную мелочь; армяне, торгующие дорогой парчой, каракулевыми шапками, серебряными изделиями и обувью; ремесленники, продающие свои изделия — ножи и бритвы, сабли и кинжалы; персы, торгующие сахаром, кишмишом, рахат-лукумом и другими сладостями.

По обычаю, люди проводили эту ночь, не смыкая глаз, в веселии и плясках. Вокруг церкви женщины и старики, исполняя обет, данный ими богу, ползали на коленях, держа в руках огромные клубки ниток и обвязывая ими подножие церкви. Некоторые несли на шее ярмо с тяжёлыми цепями. Бездетные женщины, моля бога о даровании им детей, надевали на себя железные пояса и также на четвереньках обходили церковь по многу раз.

В самой церкви непрерывно шла служба, причём всенощную свершал сам католикос. Церковь была ярко освещена сотнями самодельных восковых свечей длиною в человеческий рост, соответственно росту того человека, о ком молились.

Вечером в народе прошёл слух, что прибыл царь, и все засуетились. Все думали, что Ираклий прибыл на престольный праздник, но потом выяснилось, что он явился в мцхетский лагерь с оружием, маленькой палаткой, буркой и запасом еды и предстал перед сардаром Агабабом Эристави. Лагерь был расположен на поляне у полуразвалившейся крепости Бебрис-Цихе. Эта местность была удобна тем, что она контролировала все дороги как по Арагвскому ущелью, так и по ущелью Мтквари, вот почему она и была выбрана как место сбора призывного войска.

Тут были собраны большей частью ополченцы из отдалённых сел, чтобы они не могли убежать из лагеря к себе домой. Вновь прибывающие направлялись к палатке военачальника Агабаба Эристави, который с помощью двух писарей отмечал прибывших людей в книгах и проверял списки. Призывники являлись большей частью группами, многие из них были односельчанами.

Когда Ираклий подъехал к палатке, Агабаб Эристави заканчивал регистрацию группы людей из деревни Лило. Ираклий был одет в будничное платье и ничем не отличался от остальных спутников, которые окружали его. Ехал он не во главе отряда, а смешавшись с остальными. И тем не менее, когда он проходил между сгрудившимися ополченцами, бывалые воины узнали его и зашептали:

— Смотри, сам царь к нам прибыл.

— Да ну? — сомневались те, которые не знали его в лицо. — Который?

— Вон тот, с проседью в бороде.

— Не может быть! Разве царь так разъезжает? Верно, кто-нибудь, похожий на него.

— Да нет, это он, клянусь…

Весть о прибытии царя быстро распространилась по всему лагерю. Люди повскакали со своих мест и, как рой пчёл за своей маткой, все последовали за группой всадников, среди которых находился Ираклий.

У палатки Агабаба Эристави Ираклий спешился. Из палатки вышел Агабаб и, подойдя к Ираклию, хотел его приветствовать по принятому обычаю, то есть стать на колени и поцеловать подол его чохи, но Ираклий знаком остановил его.

178